Оглашение показаний свидетеля конституционный суд. Российской федерации и по жалобам граждан фомина

Дата: 19.06.2020

Как следует из представленных материалов, в ходе судебного разбирательства по уголовному делу по обвинению гражданина А.А. Ананенко в совершении ряда преступлений по ходатайству стороны обвинения, но при отсутствии согласия на это стороны защиты были оглашены показания свидетелей, проживающих в Свердловской области, Оренбургской области и Республике Дагестан и не явившихся в суд по неизвестным причинам, хотя извещения о необходимости явки им были направлены заблаговременно.

В своем запросе в Конституционный Суд Российской Федерации Абинский районный суд Краснодарского края указывает, что, принимая вопреки требованиям статьи 281 УПК Российской Федерации решение об оглашении показаний свидетелей, он исходил из того, что нормы частей первой и второй данной статьи не соответствуют статье 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации, поскольку вопреки принципу состязательности и равноправия сторон позволяют одной стороне препятствовать другой стороне в представлении доказательств суду.

Гражданин А.Н. Шуленков, осужденный за совершение ряда преступлений, настаивает на признании неконституционным пункта 1 части второй статьи 281 УПК Российской Федерации на том основании, что оглашение судом показаний свидетеля, умершего до судебного разбирательства, нарушает закрепленный в статье 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации принцип состязательности и равноправия сторон, а также гарантируемое подпунктом "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод право обвиняемого допросить показывающего против него свидетеля, особенно если достоверность его показаний вызывает существенные сомнения.

В жалобах граждан Д.Е. Фомина и А.В. Щербинина оспаривается конституционность пункта 3 части второй статьи 281 УПК Российской Федерации, на основании которого судами при рассмотрении их уголовных дел по ходатайствам стороны обвинения были оглашены данные на предварительном следствии показания потерпевших и свидетелей - проживающих за пределами Российской Федерации граждан иностранных государств, не явившихся в судебное заседание. По мнению заявителей, оспариваемое ими законоположение противоречит (часть 4), , , , 55 (части 2 и ), (часть 3) и (часть 3) Конституции Российской Федерации, а также подпункту "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

2. Согласно статье 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон. Применительно к уголовному судопроизводству, как неоднократно отмечал Конституционный Суд Российской Федерации, в частности в Постановлении от 29 июня 2004 года N 13-П по делу о проверке конституционности отдельных положений статей 7 , , , и УПК Российской Федерации, это означает, что функция разрешения уголовного дела отделена от функций обвинения и защиты и осуществление каждой из них возлагается на различные субъекты уголовного судопроизводства, обладающие равными процессуальными правами.

В соответствии с названным конституционным принципом Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации закрепляет, что суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне защиты и создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав (часть третья статьи 15). Стороны же обвинения и защиты в условиях состязательности должны действовать таким образом, чтобы использовать предоставленные им права и исполнить возложенные на них обязанности без нарушения закона, прав и законных интересов друг друга и лиц, обвиняемых в совершении преступлений, не создавая не предусмотренных законом препятствий для процессуальной деятельности другой стороны.

Так, осуществляя от имени государства уголовное преследование по уголовным делам, прокурор в процессе поддержания государственного обвинения в суде обязан использовать весь комплекс предусмотренных уголовно-процессуальным законом мер по охране прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве. Обвиняемый, в свою очередь, в соответствии со статьей 47 УПК Российской Федерации вправе возражать против обвинения, участвовать в судебном разбирательстве уголовного дела и защищаться всеми средствами и способами, не запрещенными уголовно-процессуальным законом, а его защитник в соответствии со статьей 53 УПК Российской Федерации и подпунктом 1 пункта 1 статьи 7 Федерального закона от 31 мая 2002 года "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя также всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации способами.

3. Обеспечению конституционного принципа состязательности и равноправия сторон служит установленное частью первой статьи 240 УПК Российской Федерации правило о непосредственности судебного разбирательства, согласно которому в судебном разбирательстве все доказательства по уголовному делу подлежат непосредственному исследованию; суд заслушивает показания подсудимого, потерпевшего, свидетелей, заключение эксперта, осматривает вещественные доказательства, оглашает протоколы и иные документы, производит другие судебные действия по исследованию доказательств.

Оглашение показаний, данных при производстве предварительного расследования, рассматривается как исключение и допускается лишь в случаях, предусмотренных законом (часть вторая статьи 240 УПК Российской Федерации), что обусловлено как необходимостью устранения неравенства в процессуальных возможностях по исследованию доказательств между стороной защиты и стороной обвинения, производившей допросы потерпевших и свидетелей в ходе досудебного производства и составившей соответствующие протоколы, так и стремлением создать для суда условия, при которых ему обеспечиваются свободные от постороннего влияния восприятие и оценка показаний участников уголовного судопроизводства. В тех же целях статьей 272 УПК Российской Федерации предусматривается, что при неявке кого-либо из участников уголовного судопроизводства суд выслушивает мнения сторон о возможности судебного разбирательства в его отсутствие и выносит определение или постановление об отложении судебного разбирательства или о его продолжении, а также о вызове или приводе неявившегося участника.

Созданию сторонам защиты и обвинения равных процессуальных возможностей по исследованию доказательств служит и закрепленное в части первой статьи 281 УПК Российской Федерации правило, в силу которого оглашение ранее полученных показаний потерпевшего или свидетеля, не явившегося в судебное заседание, допускается только с согласия сторон, за исключением случаев, предусмотренных частью второй этой статьи , когда обеспечить участие потерпевшего или свидетеля в судебном заседании не представляется возможным.

Приведенные законоположения, таким образом, обязывают суд в случае, если сторона ходатайствует о допросе в судебном заседании потерпевшего или свидетеля, показания которого, данные в ходе досудебного производства, имеют значение для уголовного дела, использовать все имеющиеся возможности для обеспечения явки этого участника судопроизводства в судебное заседание. Данный вывод согласуется с положениями Международного пакта о гражданских и политических правах (подпункт "е" пункта 3 статьи 14) и Конвенции о защите прав человека и основных свобод (подпункт "d" пункта 3 статьи 6), предусматривающими в качестве одного из обязательных условий справедливого судебного разбирательства право обвиняемого допрашивать показывающих против него свидетелей или требовать, чтобы эти свидетели были допрошены, иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него.

4. Рассматривая вопрос о возможности оглашения в ходе судебного разбирательства показаний потерпевшего или свидетеля, данных им в ходе досудебного производства, Конституционный Суд Российской Федерации в определениях от 27 октября 2000 года N 233-О по жалобе гражданина В.В. Щенникова и от 21 декабря 2000 года N 291-О по жалобе гражданина А.Н. Лопаева пришел к следующим выводам.

Уголовно-процессуальный закон не предусматривает в связи с оглашением в судебном заседании ранее данных показаний потерпевших и свидетелей каких-либо изъятий из установленного уголовно-процессуальным законом порядка доказывания по уголовным делам, согласно которому, в частности, в основу обвинительного приговора могут быть положены лишь доказательства, не вызывающие сомнения с точки зрения их достоверности и соответствия закону. Поэтому оглашение судом показаний отсутствующего свидетеля без законных на то оснований, т.е. при возможности обеспечить его явку в суд, а также последующее использование таких показаний свидетельствует об использовании недопустимых доказательств и о необходимости исключения ссылок на них из приговора или иного судебного решения по результатам последующей проверки его законности и обоснованности.

В случае же оглашения судом показаний отсутствующего свидетеля при наличии предусмотренных законом оснований и последующего использования этих показаний сторонам должна быть предоставлена возможность защиты своих интересов в суде всеми предусмотренными законом способами, включая оспаривание оглашенных показаний, заявление ходатайств об их проверке с помощью других доказательств, а также иные средства, способствующие предупреждению, выявлению и устранению ошибок при принятии судебных решений. Обеспечение в таких случаях прав обвиняемого, включая права, гарантированные подпунктом "е" пункта 3 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах и подпунктом "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, возможно в том числе путем проведения в ходе досудебного производства очных ставок с его участием и предоставления возможности задать вопросы потерпевшему или свидетелю, с чьими показаниями он не согласен.

Кроме того, следует учитывать, что сомнения, возникающие при оценке оглашенных в суде показаний с точки зрения их допустимости и достоверности, в силу статьи 49 (часть 3) Конституции Российской Федерации должны истолковываться в пользу обвиняемого.

5. Таким образом, сами по себе нормы частей первой и второй статьи 281 УПК Российской Федерации не нарушают конституционные права участников уголовного судопроизводства, в связи с чем запрос Абинского районного суда Краснодарского края и жалобы граждан Д.Е. Фомина, А.Н. Шуленкова и А.В. Щербинина не могут быть приняты Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению, как не отвечающие критерию допустимости.

Оценка же решения суда общей юрисдикции относительно допустимости и достоверности таких полученных при проведении досудебного производства доказательств, как показания потерпевших и свидетелей, и возможности оглашения этих показаний, как и принятие решения о необходимости исключения недопустимого доказательства из доказательственной базы осуществляются вышестоящими судами при проверке законности и обоснованности вынесенного приговора или иного судебного решения.

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 части первой статьи 43 и частью первой статьи 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

Определил:

1. Признать запрос Абинского районного суда Краснодарского края, жалобы граждан Фомина Дмитрия Евгеньевича, Шуленкова Александра Николаевича и Щербинина Алексея Валерьевича не подлежащими дальнейшему рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, поскольку для разрешения поставленных заявителями вопросов не требуется вынесение предусмотренного статьей 71 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" итогового решения в виде постановления.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данным обращениям окончательно и обжалованию не подлежит.

Председатель

Конституционного Суда

Российской Федерации

В.Д.ЗОРЬКИН

Судья-секретарь

Конституционного Суда

Российской Федерации

К 9 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Хотелось бы остановиться на ключевых нарушениях процессуальных прав обвиняемого в ходе судебного следствия.

Как всем известно, судебное следствие в отношении Мигуля А.А. проходило в ускоренном режиме: за 3 недели были изучены материалы 33 томов и допрошены более 30 свидетелей.

Сегодня речь пойдет об оглашении показаний неявившихся свидетелей.

Из теории и судебной практики:

Суд, выслушав мнение сторон постановил: удовлетворить ходатайство государственного обвинителя, на основании п. 4 ч. 2 , признать неявку свидетеля С.В.А. в суд иным чрезвычайным обстоятельством, огласить в томе 2 л.д. 12-18 – протокол допроса свидетеля С. В.А. от 29 апреля 2011 года (лист протокола 145).

Свидетель С. В.А. был вызван в судебное заседание на 19 июля 2016 года на 9 часов 00 минут извещением Благовещенского городского суда от 14 июля 2016 года, направленного согласно почтового штемпеля 15 июля 2016 года. Извещение возвращено в Благовещенский городской суд с отметкой об истечении срока хранения только 24 июля 2016 года (т. 35 л.д. 236, 237), в связи с чем у суда не имелось достоверных сведений о невозможности вызвать в суд данного свидетеля, иные меры по обеспечению его явки в судебное заседание судом не предпринимались. На предварительном следствии обвиняемый был лишен возможности задать вопросы данному свидетелю.

21 июля 2016 года государственный обвинитель заявил ходатайство об оглашении показаний свидетеля М. Н.А. в томе 2 л.д. 25-27 – протокол допроса свидетеля М. Н.А. от 06 июня 2011 года, в связи с иными чрезвычайными обстоятельствами, так как свидетель находится в отпуске и не может явиться в судебное заседание.

Сторона защиты возражала против оглашения показаний неявившегося свидетеля, у обвиняемого и его защиты имелись вопросы к данному свидетелю по существу уголовного дела. Показания М.Н.А. являются одними из ключевых в эпизоде по .

Суд, выслушав мнение сторон постановил удовлетворить ходатайство государственного обвинителя, на основании п. 4 ч. 2 , признать неявку свидетеля М.Н.А. в суд иным чрезвычайным обстоятельством, огласить в томе 2 л.д. 25-27 – протокол допроса свидетеля М. Н.А. от 06.06.2011 года.

Свидетель М.Н.А. был вызван в судебное заседание на 19 июля 2016 года на 9 часов 00 минут извещением Благовещенского городского суда от 14 июля 2016 года, направленного согласно почтового штемпеля 15 июля 2016 года.

Извещение возвращено в Благовещенский городской суд с отметкой об истечении срока хранения только 24 июля 2016 года (т. 35 л.д. 236, 241), в связи с чем у суда не имелось достоверных сведений о невозможности вызвать в суд данного свидетеля, иные меры по обеспечению его явки в судебное заседание судом не предпринимались.

И таких свидетелей с «чрезвычайными обстоятельствами» 27 человек.

Показания данных свидетелей были положены в основу обвинительного приговора , Мигуля А.А. назначено наказание в виде 9 лет лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Кроме почтовых отправлений, свидетели извещались посредством телефонных звонков, но имеющиеся в материалах дела, так называемые, телефонограммы не выдерживают никакой критики: гражданин, якобы выехавший за пределы Амурской области уведомляется по короткому номеру, другие телефонограммы вообще не содержат указаний, на какой номер был совершен звонок, время совершения звонка.

Так же, в материалах содержатся так называемые «адресные справки», при этом запрос суда в орган, уполномоченный предоставлять данную информацию, отсутствует. «Адресные справки» представляют собой листки формата А4 с указанием фамилии, имени, отчества гражданина (свидетеля по данному уголовному делу) и указание информации о его пребывании на территории Амурской области либо о выезде за ее пределы, но отсутствует информация, каким органом представлена данная информация, должностное лицо, ее выдавшее, печать данной организации, исходящий номер направления ответа.

Считаем, что обвинение в совершении тяжких резонансных преступлений должно быть рассмотрено предельно открыто, ясно, без нарушений конституционных прав и свобод гражданина, находящегося на скамье подсудимых.

Сторона защиты по прежнему верит в справедливость суда и надеется, что суд апелляционной инстанции примет единственно верное решение по данному неоднозначному уголовному делу.

Данная публикация размещена с согласия Мигуля А.А. и не является юридической консультацией.

Судья Майкопского районного

судаЕ.Г.Бражников

?xml:namespace>

Показания следователя, как свидетельство вины

Xml:namespace>

Одним из самых распространенных источников доказательств, как на предварительном следствии, так и в судебном заседании являются показания свидетелей. Тем не менее, в УПК РФ не уделено должного внимания вопросу возможности использования в доказывании показаний свидетелей из числа оперативно-розыскных работников, дознавателей, следователей, прокуроров о признании обвиняемым своей вины, в то время как, такие показания довольно часто используются в судебно-следственной практике.

Необходимость подобного рода свидетельских показаний обычно вызвана отсутствием каких-либо прямых доказательств вины обвиняемого, либо отказом обвиняемого от своих, данных ранее признательных показаний, явки с повинной и т.п.

На практике чаще всего встречаются две ситуации. Первая, это когда свидетель дает показания об устном (в т. ч. с применением аудио-, видеозаписи) или письменном признании обвиняемым своей вины в ходе оперативно-розыскных мероприятий либо беседы. Вторая - когда обвиняемым были даны письменные признательные показания в присутствии защитника, однако полученное при этом доказательство в виде протокола следственного действия оспаривается обвиняемым как недопустимое (например, протокол проверки показаний на месте, проведенной в отсутствие понятых).

Являются ли подобные показания допустимыми доказательствами?

На первый взгляд допрос свидетелей из числа работников правоохранительных органов не противоречит требованиям УПК РФ.

Так, статья 56 УПК РФ определяет свидетеля как лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела, и которое вызвано для дачи показаний. Таким образом, закон не содержит требования к свидетелю о том, чтобы он был "незаинтересованным лицом", как и не содержит перечня лиц из числа участников уголовного судопроизводства, их близких родственников, которые не могут быть свидетелями. Также УПК РФ не предусматривает возможности отвода свидетелей по вышеуказанному основанию. Это означает, что оперативно-розыскные работники, следователи, дознаватели, прокуроры в принципе могут быть допрошены в качестве свидетелей, в том числе по уголовным делам, находившимся в их производстве, несмотря на то, что они, как правило, являются лицами, заинтересованными в результатах рассмотрения дела.

Статья 79 УПК РФ предусматривает, что свидетель может быть допрошен о любых обстоятельствах, относящихся к уголовному делу. Поскольку речь идет о "любых обстоятельствах", буквальное толкование указанной нормы не запрещает использовать в доказывании свидетельские показания оперативно-розыскных работников, дознавателей, следователей, прокуроров о признании обвиняемым своей вины.

Не распространяются на указанные показания и нормы, предусмотренные ч. 2 ст. 75 УПК РФ: допрос проведен с соблюдением требований УПК, известен источник осведомленности, показания не основаны на догадке, предположении, слухе.

В связи с вышесказанным на практике распространена точка зрения о том, что суд по принципу свободной оценки доказательств может придать такому доказательству значение (что чаще всего и происходит), а может и отвергнуть его как недостоверное.

И все же, несмотря на то, что вопрос о недопустимости подобных показаний напрямую в законе не оговорен, показания сотрудников правоохранительных органов о признании обвиняемым своей вины во всех случаях должны признаваться недопустимыми доказательствами, поскольку их использование влечет нарушение гарантированных Конституцией РФ прав и свобод человека и гражданина и установленного в УПК РФ порядка собирания и закрепления доказательств - показаний обвиняемого. На основании незаконно добытых доказательств нельзя получить доказательства, которые можно было бы использовать в доказывании (правило "о плодах отравленного дерева").

Например, признавая недопустимыми доказательствами показания свидетелей - сотрудников милиции, которые сообщили суду о признании, сделанном им задержанным лицом, Верховный Суд РФ подчеркнул, что так называемые беседы с задержанным являлись не чем иным, как незаконным допросом, который производился в отсутствие адвоката, без разъяснения задержанному положений ст. 51 Конституции РФ (см.: Определение Верховного Суда РФ от 14.07.1999 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. N 5).

Аналогичную правовую позицию высказал Конституционный Суд РФ в определении от 6 февраля 2004 г. N 44-О "По жалобе гражданина Демьяненко Владимира Николаевича на нарушение его конституционных прав положениями статей 56, 246, 278 и 355 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации". При этом Суд указал, чтоположения ч. 5 ст.246 и ч. 3 ст. 278 УПК РФ, предоставляющие право ходатайствовать о вызове в суд свидетелей и допрашивать их, и ч. 3 ст. 56 данного Кодекса, определяющая круг лиц, которые не могут быть допрошены в качестве свидетелей, не исключают возможность допроса дознавателя и следователя, проводивших предварительное расследование по уголовному делу, в качестве свидетелей, но по обстоятельствам производства отдельных следственных и иных процессуальных действий.

Вместе с тем эти положения, подлежащие применению в системной связи с другими нормами уголовно-процессуального законодательства, не дают оснований рассматривать их как позволяющие суду допрашивать дознавателя и следователя о содержании показаний, данных в ходе досудебного производства подозреваемым или обвиняемым, и как допускающие возможность восстановления содержания этих показаний вопреки закрепленному в пункте 1 части второй статьи 75 УПК Российской Федерации правилу, согласно которому показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника и не подтвержденные подозреваемым, обвиняемым в суде, относятся к недопустимым. Тем самым закон, исходя из предписания статьи 50 (часть 2) Конституции Российской Федерации, исключает возможность любого, прямого или опосредованного, использования содержащихся в них сведений.

Подводя итог изложенному, хочу отметить, что правильное разрешение указанной проблемы повысит качество предварительного расследования, уменьшит вероятность судебных ошибок и исключит из практики абсурдные ситуации, когда лицо, производящее расследование по уголовному делу, является одновременно и субъектом доказывания, и "источником" доказательств.

Xml:namespace>

Федеральный судья

Майкопского районного судаЕ. Г. Бражников

Проверена конституционность норм о полномочиях следователя и о рассмотрении судом жалоб на его действия (бездействия). Речь о применении этих норм в ситуации, когда задержанный по подозрению в преступлении после его освобождения из-под стражи допрашивается в качестве свидетеля. Причем лицо допрашивается по тому же уголовному делу без вынесения следователем решения о прекращении его уголовного преследования.

КС РФ счел положения конституционными и разъяснил следующее.

В описанной ситуации такое лицо может обратиться в суд с жалобой на бездействие следователя, выразившееся в непринятии решения о его процессуальном статусе. При рассмотрении такой жалобы суд может разрешить, в т. ч. в целях признания права лица на реабилитацию, вопрос о необходимости принятия следователем указанного решения.

Как подчеркнул КС РФ, суд не вправе обязывать органы предварительного расследования возбуждать, прекращать либо возобновлять уголовное преследование в отношении конкретного лица. Однако такое регулирование не препятствует суду дать оценку законности и обоснованности оспариваемых действий (бездействия) или решений. Это связано с тем, что само по себе освобождение подозреваемого из-под стражи во всех случаях означает прекращение такого процессуального статуса и уголовного преследования. Отсутствие же соответствующего процессуального документа способно воспрепятствовать ему в т. ч. в реализации прав на реабилитацию. В итоге неопределенность статуса может сохраняться вплоть до истечения сроков давности уголовного преследования.

Следователь не вправе допрашивать по одному и тому же делу, об одних и тех же событиях в качестве свидетеля лицо, чей статус подозреваемого не был прекращен надлежащим процессуальным решением. Иное может привести к нарушению конституционных прав.

Более подробно ознакомиться с Постановлением Конституционного Суда РФ №30-П от 21.11.2017г. можно ниже:

КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Именем Российской Федерации

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

по делу о проверке конституционности положений статей 38 и 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина В.В.Ченского

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д.Зорькина, судей К.В.Арановского, А.И.Бойцова, Н.С.Бондаря, Г.А.Гаджиева, Ю.М.Данилова, Л.М.Жарковой, С.М.Казанцева, С.Д.Князева, А.Н.Кокотова, Л.О.Красавчиковой, С.П.Маврина, Н.В.Мельникова, Ю.Д.Рудкина, О.С.Хохряковой, В.Г.Ярославцева,

руководствуясь статьей 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, пунктом 3 части первой, частями третьей и четвертой статьи 3, частью первой статьи 21, статьями 36, 471, 74, 86, 96, 97 и 99 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»,

рассмотрел в заседании без проведения слушания дело о проверке конституционности положений статей 38 и 125 УПК Российской Федерации. Поводом к рассмотрению дела явилась жалоба гражданина В.В.Ченского. Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли Конституции Российской Федерации оспариваемые заявителем законоположения.

Заслушав сообщение судьи-докладчика Н.В.Мельникова, исследовав представленные документы и иные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации

установил:

1. Статья 38 УПК Российской Федерации определяет правовой статус и полномочия следователя как участника уголовного судопроизводства со стороны обвинения. Судебный порядок рассмотрения жалоб на его действия (бездействие) и решения, которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам либо затруднить доступ граждан к правосудию, регламентирован статьей 125 данного Кодекса.

Оспаривающий конституционность указанных законоположений гражданин В.В.Ченский был задержан по подозрению в совершении преступления в рамках уголовного дела, возбужденного по факту дорожно — транспортного происшествия, повлекшего смерть человека, и помещен в изолятор временного содержания, где находился с 29 июня 2015 года по 1 июля 2015 года; при этом произведены осмотр и выемка принадлежащего ему автомобиля, признанного впоследствии вещественным доказательством. В дальнейшем по данному уголовному делу проведены судебные экспертизы с исследованием изъятого транспортного средства, его осмотры, следственный эксперимент, а В.В.Ченский допрошен в качестве свидетеля, однако постановление о прекращении его уголовного преследования не выносилось и автомобиль ему возвращен не был. В удовлетворении же ходатайства о привлечении его в качестве обвиняемого либо о прекращении в отношении него уголовного преследования и о возврате автомобиля было отказано следователем и руководителем следственного органа.

В.В.Ченский обратился в районный суд в порядке статьи 125 УПК Российской Федерации с жалобой, в которой просил признать незаконными действия (бездействие) названных должностных лиц, связанные с отказом в вынесении постановления о прекращении его уголовного преследования и в разъяснении ему права на реабилитацию, а также в возврате изъятого транспортного средства. Постановлением судьи от 20 июля 2016 года, оставленным 28 сентября 2016 года судом апелляционной инстанции без изменения, жалоба удовлетворена частично: действия следователя, связанные с отказом в возврате автомобиля, признаны незаконными с возложением обязанности устранить допущенные нарушения. В остальной части производство по обращению прекращено, поскольку, как указано в судебном решении, В.В.Ченский, по смыслу заявленного им требования, поставил перед судом вопрос о возложении на следователя обязанности совершить конкретное процессуальное действие, что противоречит статье 38 УПК Российской Федерации, согласно которой следователь, помимо прочего, уполномочен самостоятельно направлять ход расследования, принимать решения о производстве следственных и иных процессуальных действий.

Нарушение оспариваемыми законоположениями своих прав, гарантированных статьями 46 (части 1 и 2), 49, 52 и 53 Конституции Российской Федерации, заявитель усматривает в том, что они, ограничивая гражданина в возможности обратиться за судебной проверкой необходимости принятия в отношении него процессуального решения о прекращении или о продолжении уголовного преследования, тем самым лишают его в дальнейшем права на реабилитацию.

Соответственно, с учетом требований статей 36, 74, 96 и 97 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», положения статей 38 и 125 УПК Российской Федерации являются предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации по настоящему делу постольку, поскольку на их основании решается вопрос о судебной проверке действий (бездействия) следователя, связанных с определением процессуального статуса лица, которое, будучи освобождено из-под стражи после задержания по подозрению в совершении преступления на основании статей 91 и 92 данного Кодекса, допрашивается в качестве свидетеля о тех же событиях и по тому же уголовному делу без вынесения процессуального решения о прекращении его уголовного преследования.

2. Конституция Российской Федерации провозглашает человека, его права и свободы высшей ценностью и возлагает на Россию как демократическое правовое государство, в котором охраняется достоинство личности, обязанность признавать, соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина, в том числе право каждого на защиту своей чести и доброго имени, и в этих целях, а также для обеспечения иных конституционных ценностей, включая законность и правопорядок, закрепляет требование законодательного определения уголовно-правовых запретов общественно опасных деяний и наказания за их нарушение, а в случаях, когда данные ценности становятся объектом преступного посягательства, — осуществления уголовного преследования лиц, преступивших закон (статья 1, часть 1; статья 2; статья 21, часть 1; статья 23, часть 1; статья 55, часть 3; статья 71, пункты «в», «о»; статья 76, часть 1).

Относя к неотчуждаемым правам человека право каждого на судебную защиту его прав и свобод, Конституция Российской Федерации гарантирует возможность обжалования в судебном порядке решений и действий или бездействия органов государственной власти и должностных лиц и право на возмещение причиненного их незаконными действиями или бездействием вреда (статья 46, части 1 и 2; статья 53), одновременно закрепляя, что каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда, он не обязан доказывать свою невиновность, а неустранимые сомнения в виновности толкуются в его пользу (статья 49). Эти права, как следует из статей 17 (часть 1) и 56 (часть 3) Конституции Российской Федерации, не подлежат ограничению, признаются и гарантируются согласно общепризнанным принципам и нормам международного права, в том числе нашедшим отражение во Всеобщей декларации прав человека (статьи 7, 8, 10 и 11), Международном пакте о гражданских и политических правах (статья 14) и Конвенции о защите прав человека и основных свобод (статья 6), в силу которых каждый при рассмотрении предъявленного ему уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок компетентным, независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона, и считается невиновным, пока его виновность не будет доказана согласно закону.

С учетом того, что право на судебную защиту — это не только право на обращение в суд, но и возможность получения реальной судебной защиты путем восстановления нарушенных прав и свобод, которая должна быть обеспечена государством в соответствии с критериями эффективности и справедливости, конституционные принципы правосудия, вытекающие из статей 19 (части 1 и 2), 46 (части 1 и 2), 47 (часть 1) и 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации, предполагают как неукоснительное следование процедуре уголовного судопроизводства, так и своевременность и действенность защиты прав и законных интересов не только обвиняемых, но и лиц, подозреваемых в совершении преступления.

3. Согласно части первой статьи 46 УПК Российской Федерации подозреваемым является лицо, в отношении которого возбуждено уголовное дело по основаниям и в порядке, установленным главой 20 данного Кодекса (пункт 1), либо которое задержано в соответствии со статьями 91 и 92 данного Кодекса (пункт 2), либо к которому применена мера пресечения до предъявления обвинения в соответствии со статьей 100 данного Кодекса (пункт 3), либо которое уведомлено о подозрении в совершении преступления в порядке, установленном его статьей 2231 (пункт 4). Следовательно, само возбуждение уголовного дела в отношении конкретного лица, задержание лица по подозрению в совершении преступления, применение к нему меры пресечения или его уведомление о подозрении в совершении преступления обусловливают приобретение им процессуального статуса подозреваемого. При этом статья 46 УПК Российской Федерации определяет лишь начальный момент, с которого лицо становится подозреваемым.

Приобретение указанного статуса создает для лица ряд процессуальных гарантий защиты от осуществляемого в его отношении уголовного преследования, к числу которых статья 46 УПК Российской Федерации относит обязательный допрос подозреваемого не позднее 24 часов с момента его фактического задержания (часть вторая), а также право знать, в чем он подозревается, давать объяснения и показания по поводу имеющегося подозрения либо отказаться от дачи объяснений и показаний (пункты 1 и 2 части четвертой). Тем самым статус подозреваемого как участника уголовного судопроизводства со стороны защиты позволяет лицу защищаться от уголовного преследования, для чего оно наделяется соответствующими возможностями, а потому основания и порядок изменения этого статуса должны быть четко определены в уголовно¬процессуальном законе с тем, чтобы такое лицо не было ограничено в правах, включая право на судебную защиту и право на реабилитацию в случае причинения ему вреда незаконным или необоснованным уголовным преследованием.

Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации, регулируя основания и порядок задержания подозреваемого, одновременно закрепляет и основания его освобождения. В частности, статья 91 данного Кодекса наделяет орган дознания, дознавателя, следователя правом задержать лицо по подозрению в совершении преступления, за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы, когда это лицо застигнуто при совершении преступления или непосредственно после его совершения, либо когда потерпевшие или очевидцы укажут на это лицо как на совершившее преступление, либо когда на этом лице или его одежде, при нем или в его жилище будут обнаружены явные следы преступления (часть первая); при наличии иных данных, дающих основание подозревать лицо в совершении преступления, оно может быть задержано, если это лицо пыталось скрыться, либо не имеет постоянного места жительства, либо не установлена его личность, либо если следователем с согласия руководителя следственного органа или дознавателем с согласия прокурора в суд направлено ходатайство об избрании в отношении этого лица меры пресечения в виде заключения под стражу (часть вторая). Статья же 94 УПК Российской Федерации обязывает дознавателя или следователя освободить подозреваемого, если не подтвердилось подозрение в совершении преступления, либо отсутствуют основания применения к нему меры пресечения в виде заключения под стражу, либо задержание было произведено с нарушением требований статьи 91 данного Кодекса, о чем выносится постановление (часть первая); по истечении 48 часов с момента задержания подозреваемый подлежит освобождению, если ему не была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу либо суд не продлил срок задержания в порядке, установленном пунктом 3 части седьмой статьи 108 данного Кодекса (часть вторая); при освобождении подозреваемого из-под стражи ему выдается справка, в которой указывается, кем он был задержан, дата, время, место и основания задержания, дата, время и основания освобождения (часть пятая).

Из взаимосвязанных положений пункта 55 статьи 5, статей 46, 91 и 94 УПК Российской Федерации — принимая во внимание различия юридических оснований, в силу которых лицо является подозреваемым, в том числе оснований для задержания, а также дифференциацию оснований для освобождения подозреваемого из-под стражи — не следует, что само по себе такое освобождение во всех случаях означает прекращение процессуального статуса лица в качестве подозреваемого, снятие с него подозрения в преступлении, а равно прекращение его уголовного преследования, т.е. процессуальной деятельности, осуществляемой стороной обвинения в целях изобличения в совершении преступления.

Так, прекращение уголовного дела влечет за собой одновременно прекращение уголовного преследования, причем допускается прекращение уголовного преследования в отношении подозреваемого, обвиняемого без прекращения уголовного дела (статьи 24 и 27 УПК Российской Федерации). В числе же оснований для прекращения уголовного преследования пункт 1 части первой статьи 27 УПК Российской Федерации предусматривает и непричастность подозреваемого или обвиняемого к совершению преступления, свидетельствующую либо об отсутствии доказательств (достаточных данных), позволяющих продолжить уголовное преследование конкретного лица (неустановленная причастность), либо об установленной его непричастности к совершению преступления (пункт 20 статьи 5 УПК Российской Федерации). Как отметил Конституционный Суд Российской Федерации, указанное законоположение подлежит применению во взаимосвязи с иными нормами данного Кодекса, определяющими подозреваемого и обвиняемого как участников уголовного судопроизводства и регулирующими их правовой статус (статьи 46 и 47), а его назначение в системе этих норм — как прекращение в отношении таких лиц процессуальной деятельности, нацеленной на их изобличение, и защита тем самым их прав (определения от 23 апреля 2015 года № 849-О и от 29 сентября 2015 года № 2068-О). В случае прекращения уголовного преследования подозреваемого в связи с непричастностью к совершению преступления с него снимается подозрение в преступлении и у него возникает право на реабилитацию (пункт 3 части второй статьи 133 УПК Российской Федерации).

Вместе с тем постановлением об освобождении задержанного подозреваемого со ссылкой на пункт 1 части первой статьи 94 УПК Российской Федерации подтверждается отсутствие достаточных данных даже для выдвижения такого подозрения, что служит поводом и для разрешения вопроса о прекращении (невозможности продолжения) уголовного преследования лица, освобожденного из-под стражи. Иное влекло бы необоснованное продолжение обвинительной деятельности в отношении этого лица, чья непричастность к преступлению фактически констатируется вынесенным постановлением, и ограничение принадлежащих ему прав.

Незаконное же или необоснованное уголовное преследование, в том числе задержание в качестве подозреваемого, — это одновременно и грубое посягательство на человеческое достоинство, а потому возможность реабилитации, восстановления чести и доброго имени опороченного неправомерным подозрением либо обвинением лица, а также обеспечение проверки законности и обоснованности уголовного преследования и принимаемых в связи с ним процессуальных решений (в случае необходимости — в судебном порядке) являются непосредственным выражением конституционных принципов уважения достоинства личности, гуманизма, справедливости, законности, презумпции невиновности, права каждого на защиту, включая судебную, его прав и свобод (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 14 июля 2011 года № 16- П). Следовательно, государство не вправе оставить неисполненными возложенные на него Конституцией Российской Федерации обязанности по защите прав и свобод человека и гражданина, оно не освобождается — исходя из требований ее статей 21 (часть 1), 23 (часть 1), 45, 46 (часть 1), 49, 52, 53 и 54 (часть 2) — от необходимости гарантировать лицам, неправомерно подвергнутым уголовному преследованию, охрану достоинства личности и обеспечить им доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба на всех стадиях уголовного судопроизводства (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 19 ноября 2013 года № 24-П).

В свою очередь, отсутствие процессуального документа, свидетельствующего о том, что подозрение снято и уголовное преследование прекращено, способно воспрепятствовать восстановлению прав, нарушенных уголовным преследованием, делая, в частности, невозможным применение статьи 133 УПК Российской Федерации об основаниях возникновения права на реабилитацию. Поскольку же уголовно-процессуальный закон определяет лишь начальный момент, с которого лицо становится подозреваемым, неопределенность правового статуса этого лица в ситуации фактического уголовного преследования — без его юридического оформления и, соответственно, без предоставления прав по защите от него — может сохраняться вплоть до истечения сроков давности уголовного преследования (статья 78 УК Российской Федерации и пункт 3 части первой статьи 24 УПК Российской Федерации).

Между тем, как прямо предусмотрено пунктом 3 части второй статьи 133 УПК Российской Федерации, подозреваемый, уголовное преследование в отношении которого прекращено по основаниям, предусмотренным пунктами 1, 2, 5 и 6 части первой статьи 24 и пунктами 1 и 4-6 части первой статьи 27 данного Кодекса, имеет право на реабилитацию, в том числе право на возмещение вреда, связанного с его уголовным преследованием, что следователь в силу требований части первой статьи 11 данного Кодекса обязан разъяснить лицу, обеспечив возможность осуществления его прав.

4. Уголовное судопроизводство осуществляется на основе состязательности сторон (часть первая статьи 15 УПК Российской Федерации), чем предопределяется участие подозреваемого в уголовном процессе со стороны защиты от обвинения, а свидетеля — в качестве иного, нейтрального участника судопроизводства. Применительно к одному и тому же событию преступления, по факту которого возбуждено уголовное дело, лицо не может одновременно находиться в статусе подозреваемого (статья 46 УПК Российской Федерации), т.е. лица, подвергнутого уголовному преследованию, и свидетеля — лица, которому могут быть известны какие- либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела, и которое вызвано для дачи показаний (статья 56 УПК Российской Федерации). Тем самым допросу лица в качестве свидетеля по уголовному делу, в котором это лицо имело статус подозреваемого, должно предшествовать процессуальное решение о прекращении его уголовного преследования; следователь не вправе допрашивать по одному и тому же делу, об одних и тех же событиях в качестве свидетеля лицо, чей статус подозреваемого не прекращен надлежащим процессуальным решением. Иное приводило бы к нарушению прав такого лица, гарантируемых статьями 46 (части 1 и 2), 49, 52 и 53 Конституции Российской Федерации.

Следовательно, лицо, которое задерживалось по подозрению в совершении преступления в соответствии со статьями 91 и 92 УПК Российской Федерации и после освобождения из-под стражи — при отсутствии процессуального решения о прекращении его уголовного преследования, а значит, и процессуального оформления прекращения его статуса подозреваемого — допрашивается (подлежит допросу) в качестве свидетеля, лишено возможности защитить свои нарушенные права, а потому в силу статей 21 (часть 1), 23 (часть 1), 45, 46 (часть 1), 49, 52 и 53 Конституции Российской Федерации вправе обжаловать в суд бездействие следователя, выразившееся в непринятии решения о прекращении его уголовного преследования, в необеспечении реализации права на реабилитацию.

5. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации, определяя в статье 38 следователя как должностное лицо, уполномоченное в пределах компетенции, предусмотренной данным Кодексом, осуществлять предварительное следствие по уголовному делу (часть первая), закрепляет его общие полномочия, в том числе самостоятельно направлять ход расследования, принимать решения о производстве следственных и иных процессуальных действий, за исключением случаев, когда в соответствии с данным Кодексом требуется получение судебного решения или согласия руководителя следственного органа (пункт 3 части второй). Предоставленные следователю полномочия реализуются им не произвольно, а по основаниям и в порядке, установленным уголовно-процессуальным законом.

Наделяя следователя полномочием самостоятельно направлять ход расследования и принимать процессуальные решения, законодатель не исключает необходимость выполнения следователем при осуществлении уголовного преследования всего комплекса предусмотренных Уголовно¬процессуальным кодексом Российской Федерации, в частности его статьями 7, 11, 14 и 16, мер по охране прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 29 июня 2004 года № 13-П; определения Конституционного Суда Российской Федерации от 24 января 2008 года № 63- О-О, от 16 июля 2015 года № 1616-О, от 26 января 2017 года № 4-О и др.). Такие же обязанности возлагаются на следователя и при решении вопросов о начале (продолжении) уголовного преследования в отношении конкретного лица и о его прекращении по соответствующим основаниям.

При этом действия (бездействие) и решения следователя могут быть обжалованы в порядке, установленном уголовно-процессуальным законом, участниками уголовного судопроизводства, а также иными лицами в той части, в которой производимые процессуальные действия и принимаемые процессуальные решения затрагивают их интересы (часть первая статьи 123 УПК Российской Федерации). Так, подлежат обжалованию в районный суд постановления следователя об отказе в возбуждении уголовного дела, о прекращении уголовного дела, а равно иные его действия (бездействие) и решения, которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства либо затруднить доступ граждан к правосудию (статья 125 УПК Российской Федерации).

Вместе с тем, как неоднократно отмечал Конституционный Суд Российской Федерации, в силу принципа состязательности сторон судопроизводства, закрепленного в статье 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации и предполагающего разграничение в уголовном процессе функций осуществления правосудия, обвинения и защиты, на суд как орган правосудия не может возлагаться выполнение несвойственных ему процессуальных обязанностей, связанных с уголовным преследованием (постановления от 14 января 2000 года № 1-П и от 27 июня 2005 года № 7-П; определения от 15 апреля 2008 года № 310-О-О, от 15 июля 2008 года № 445- О-О и др.). При рассмотрении жалоб по правилам статьи 125 УПК Российской Федерации суд, признавая действие (бездействие) или решение должностного лица незаконным либо необоснованным и обязывая его устранить допущенное нарушение, не наделен полномочием самому отменять решения органов предварительного расследования и прокурора, а также принимать взамен них другие решения, поскольку в этом случае он в той или иной мере фактически принимал бы участие в осуществлении предварительного расследования, а значит, и в деятельности по уголовному преследованию, что несовместимо с ролью суда, как она определена в законе (части вторая и третья статьи 15 УПК Российской Федерации) (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 25 января 2005 года № 2- О, от 17 июня 2013 года № 1003-О и от 29 марта 2016 года № 551-О).

Соответственно, суд не вправе обязывать органы предварительного расследования возбуждать, прекращать либо возобновлять уголовное преследование в отношении конкретного лица, что, однако, не препятствует суду дать оценку законности и обоснованности оспариваемых действий (бездействия) или решений, которые способны затруднить доступ граждан к правосудию либо причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства, в том числе праву на охрану достоинства личности, на защиту своей чести и доброго имени и на возмещение вреда, причиненного незаконными действиями или бездействием органов государственной власти и их должностных лиц (статья 21, часть 1; статья 23, часть 1; статьи 52 и 53 Конституции Российской Федерации).

По результатам рассмотрения жалобы в порядке статьи 125 УПК Российской Федерации суд выносит постановление либо о признании действия (бездействия) или решения должностного лица незаконным или необоснованным и о его обязанности устранить допущенное нарушение, либо об оставлении жалобы без удовлетворения; данное постановление должно быть законным, обоснованным и мотивированным (часть четвертая статьи 7 и часть пятая статьи 125 УПК Российской Федерации). При этом, рассматривая жалобу, суд не должен ограничиваться лишь исполнением формальных требований уголовно-процессуального закона и отказываться от оценки фактической обоснованности оспариваемых действий (бездействия) и решений. Такая оценка закономерно включает в себя и полномочие суда указать соответствующему органу или должностному лицу на конкретные нарушения, которые ими допущены и которые они обязаны устранить. Невыполнение данной обязанности может служить основанием не только для обжалования связанных с этим действий (бездействия) прокурору или в суд, но и для принятия мер ответственности за неисполнение судебного решения (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 21 декабря 2004 года № 464-О, от 25 января 2005 года № 2-О, от 24 марта 2005 года № 151-О, от 23 июня 2005 года № 299-О, от 17 июня 2013 года № 1003-О, от 23 декабря 2014 года № 3005-О, от 18 июля 2017 года № 1545-О и др.).

Таким образом, положения статей 38 и 125 УПК Российской Федерации по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования предполагают полномочие суда при рассмотрении жалобы лица, которое, будучи освобождено из-под стражи после задержания по подозрению в совершении преступления на основании статей 91 и 92 данного Кодекса, допрашивается в качестве свидетеля без вынесения процессуального решения о прекращении его уголовного преследования, на бездействие следователя, выразившееся в непринятии решения о процессуальном статусе этого лица, разрешить, в том числе в целях признания за ним права на реабилитацию и восстановления законности, вопрос о необходимости принятия следователем такого решения.

Исходя из изложенного и руководствуясь статьями 6, 471, 71, 72, 74, 75, 78, 79 и 100 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации

постановил:

1. Признать взаимосвязанные положения статей 38 и 125 УПК Российской Федерации не противоречащими Конституции Российской Федерации, поскольку содержащиеся в них положения по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования предполагают полномочие суда при рассмотрении жалобы лица, которое, будучи освобождено из-под стражи после задержания по подозрению в совершении преступления на основании статей 91 и 92 данного Кодекса, допрашивается в качестве свидетеля без вынесения процессуального решения о прекращении его уголовного преследования, на бездействие следователя, выразившееся в непринятии решения о процессуальном статусе этого лица, разрешить, в том числе в целях признания за ним права на реабилитацию и восстановления законности, вопрос о необходимости принятия следователем такого решения.

2. Конституционно-правовой смысл положений статей 38 и 125 УПК Российской Федерации, выявленный в настоящем Постановлении, является общеобязательным, что исключает любое иное их истолкование в правоприменительной практике.

3. Правоприменительные решения, вынесенные в отношении гражданина Ченского Владислава Владимировича на основании положений статей 38 и 125 УПК Российской Федерации в истолковании, расходящемся с их конституционно-правовым смыслом, выявленным в настоящем Постановлении, подлежат пересмотру в установленном порядке.

4. Настоящее Постановление окончательно, не подлежит обжалованию, вступает в силу со дня официального опубликования, действует непосредственно и не требует подтверждения другими органами и должностными лицами.

5. Настоящее Постановление подлежит незамедлительному опубликованию в «Российской газете», «Собрании законодательства Российской Федерации» и на «Официальном интернет-портале правовой информации». Постановление должно быть опубликовано также в «Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации».

Конституционный Суд

Российской Федерации

Требования, предъявляемые к доказательствам в уголовном процессе и процедуре их представления нормами УПК РФ, можно назвать устоявшимися. Тем не менее, практика не стоит на месте, и не всегда законодатель успевает внести изменения в закон.

Внимание! Вы находитесь на профессиональном сайте для участников уголовного процесса. Для чтения статьи может потребоваться регистрация.

В этой статье:

Когда отказ следователя в удовлетворении ходатайства защиты, связанного с исследованием доказательства, является незаконным.
Что понимается под иными документами, которые могут служить доказательствами в голвоном процессе.
Какие требования предъявляются к результатам ОРД, с целью признания их доказательствами.

В статье приведен обзор и анализ позиций Верховного Суда РФ, Конституционного Суда РФ и Европейского суда по правам человека (далее соответственно ВС РФ, КС РФ, ЕСПЧ), относящихся к нормам глав 10 "Доказательства в уголовном судопроизводстве" и 11 "Доказывание" УПК РФ.

Обстоятельства, подлежащие доказыванию

Статья 73 УПК РФ определяет предмет доказывания по уголовному делу, закрепляя круг обстоятельств, подлежащих установлению по каждому уголовному делу.

При этом степень конкретизации этих обстоятельств по конкретному делу различна в зависимости от его фактических обстоятельств. Она определяется их значимостью для квалификации деяния, определения основания и меры уголовной ответственности, включая наказание, для определения подследственности, подсудности, а также для разрешения иных юридически значимых вопросов (определение КС РФ от 24.01.2013 № 43-О).

Помимо обстоятельств, перечисленных в ст. 73 УПК РФ, исследованию и установлению по каждому делу подлежат все обстоятельства, на которые ссылается сторона защиты (такие, как алиби, например). Бремя опровержения таких обстоятельств возлагается на сторону обвинения (определения КС РФ от 29.09.2011 № 1238-О-О, от 27.01.2011 г. № 118-О-О).

Данная норма играет важную роль при осуществлении стороной защиты права на участие в доказывании, поскольку при разрешении заявляемых ею ходатайств об истребовании доказательств, вызове и допросе свидетелей дознаватель, следователь, суд должны руководствоваться в первую очередь тем, имеют ли значение содержащиеся в этих доказательствах или показаниях сведения для установления обстоятельств, указанных в ст. 73 УПК РФ (определение КС РФ от 28.05.2013 № 723-О).

Отметим, что ЕСПЧ, придерживаясь сходной позиции, возлагает при этом бремя доказывания наличия у истребуемых доказательств значения для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию, на сторону защиты (постановления ЕСПЧ от 29.02.2009 по делу «Тарэу против Румынии», от 18.03.2010 по делу «Кузьмин против РФ»).

Полезные документы

Копия постановления суда о штрафе за игнорирование адвокатского запроса
Ходатайство об ознакомлении с материалами уголовного дела
Ходатайство о возмещении расходов на оплату услуг представителя потерпевшего

Доказательства в уголовном процессе

Согласно ч.1 ст. 74 УПК РФ доказательствами являются любые сведения, позволяющие установить имеющие для дела значение обстоятельства. Однако в силу ст. 86 УПК РФ доказательства могут формироваться лишь судом, прокурором, следователем, дознавателем, и притом в порядке, определенном УПК РФ. Также и ч. 2 ст. 74 УПК РФ закрепляет закрытый перечень уголовно-процессуальных доказательств.

Таким образом, действующее законодательство закрепляет понятие доказательства как единства содержания и единственно допустимый процессуальной формы (определение КС РФ от 15.11.2007 № 764-О-О).

Из сказанного следует, что в рамках действующего правового регулирования сторона защиты не уполномочена непосредственно формировать доказательства по уголовному делу и может участвовать в процессе доказывания лишь путем заявления различных ходатайств, жалоб и пр. Обвиняемый и его защитник (а равно иные частные лица-участники судопроизводства: потерпевший, гражданские истец и ответчик) могут получать самостоятельно отдельные доказательства, прежде всего, перечисленные в пп. 3.1, 4, 6 ч. 2 данной нормы. Однако приобщены к материалам дела они могут быть только лицом, осуществляющим производство по делу (определение КС РФ от 29.09.2011 № 1212-О-О).

Тем не менее, сам по себе тот факт, что правомочия сторон по формированию доказательств не идентичны, не ставит их в неравное положение и не нарушает права обвиняемого на защиту, поскольку участники процесса (в том числе обвиняемый, защитник) не вправе выбирать по своему усмотрению способы и процедуры защиты (определение КС РФ от 04.03.2004 № 145-О).

Приведенная правовая позиция согласуется и с подходом Европейского суда, который неоднократно подчеркивал, что закрепление в ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод права каждого обвиняемого на защиту не подразумевает ограничения государств в выборе средств и механизмов реализации этого права. В том числе и состязательность и равноправие сторон в доказывании могут обеспечиваться различными правовыми механизмами, обеспечивающими справедливое судебное разбирательство, а не только «арифметическим» уравниванием полномочий сторон (см. постановления ЕСПЧ от 31.10.2013 по делу «Эдуард Рожков против РФ», от 25.04.2013 по делу «Евгений Иванов против РФ»). Концепция обеспечения истинно равного положения сторон вместо механического предоставления им идентичных полномочий получила известность как «равенство оружия».

Недопустимые доказательства в уголовном процессе

Часть 1 ст. 75 УПК РФ закрепляет общее правило, согласно которому недопустимы доказательства, полученные с нарушением требований уголовно-процессуального законодательства.

В правоприменительной практике, однако, получил распространение дифференцированный подход, согласно которому недопустимы лишь доказательства, полученные с существенным нарушением закона. Вопрос о возможности признания допустимым доказательства, полученного с малозначительным нарушением закона, неоднократно являлся предметом рассмотрения Конституционного суда РФ, однако этот суд уклоняется от прямого ответа на него.

Суд лишь указывает, что доводы подозреваемого, обвиняемого о признании тех или иных доказательств не имеющими юридической силы должны быть исследованы, и при возникновении сомнений в допустимости или достоверности этих доказательств они должны быть отвергнуты. К соответствующему процессуальному решению применяются требования законности, обоснованности и мотивированности (постановления КС РФ от 18.10.2012 № 1901-О, от 20.10.2011 № 1423-О-О, 23.09.2010 № 1190-О-О). В каждом случае подлежит выяснению вопрос о том, в чем конкретно выразилось нарушение (постановление Пленума ВС РФ от 05.03.2004 № 1).

ЕСПЧ также по преимуществу воздерживается от предъявления конкретных требований к допустимости доказательств, указывая, что установление таковых относится к компетенции национальных государств. При решении вопроса о допустимости доказательств этот суд находит необходимым учитывать предоставление обвиняемому возможности оспаривать достоверность этих доказательств и возражать против их использования; соразмерять общественный интерес в расследовании конкретного преступления и интересы обвиняемого по исключительно законному собиранию доказательств обвинения; учитывать доказательственную ценность доказательств, а также то, в какой мере обстоятельства их собирания ставят под сомнение их достоверность (постановления ЕСПЧ от 11.07.2006 по делу «Ялло против ФРГ», от 10.03.2009 по делу «Быков против РФ», от 01.06.2010 по делу «Гэфген против ФРГ»).

Таким образом, он также не настаивает на недопустимости всех доказательств в уголовном процессе, полученных с какими-либо нарушениями закона, в том числе несущественными.

Важно, кроме этого, что недопустимыми являются доказательства, полученные с нарушениями требований УПК РФ к соблюдению конституционных прав граждан, вне зависимости от субъекта, допустившего указанное нарушение. Иными словами, даже если нарушение допущено не лицом, осуществляющим производство по делу, а иным лицом (например, гражданин негласно осуществил аудиозапись), полученное в результате доказательство является недопустимым (определение КС РФ от 11.05.2012 № 814-О). Недопустимые доказательства не должны использоваться не только непосредственно в доказывании, но и при решении процессуальных вопросов (определение КС РФ от 23.05.2006 № 154-О).

Недопустимые доказательства в качестве доказательств невиновности

Спорным, в том числе на практике, остается вопрос о том, предусмотрена ли действующим законодательством т.н. «асимметрия» доказательств, т.е. допустимы ли доказательства, полученные с нарушением закона, в качестве доказательств невиновности.

Данная концепция, разработанная в советской доктрине в конце 1980х гг. на базе презумпции невиновности, исходит из того, что нормы, нацеленные на защиту интересов обвиняемого, не могут служить основанием для признания недопустимыми выгодных ему доказательств. Следует отметить, что сама по себе эта идея не чужда российскому правоприменителю (см., например, определение КС РФ от 06.03.2003 № 108-О по жалобе гр. Цицкишвили, п. 27 постановления Пленума ВС РФ от 22.11.2005 № 23).

Поскольку ст. 75 УПК РФ явно призвана прежде всего обеспечить интересы стороны защиты, о чем свидетельствует формулировка «и не могут быть положены в основу обвинения», высшие судебные инстанции нередко подчеркивают, что доказательства, вызывающие сомнения с точки зрения их соответствия закону, не могут быть положены именно в основу обвинительного приговора (определение КС РФ от 22.03.2011 № 373-О-О). Тем не менее, в настоящее время можно говорить об «асимметрия» лишь до определенной степени, так как прямо она все же нигде не закреплена, а ее применение на практике сталкивается с целым рядом сложностей. При этом высшие суды постоянно колеблются то в сторону большего, то в сторону меньшего ее принятия; в 2015 году произошел очередной небольшой «откат».

Специальные случаи недопустимости доказательств в уголовном процессе

Часть 2 ст. 75 УПК РФ перечисляет конкретные специальные случаи недопустимости доказательств. Наибольшее количество вопросов вызывает ее п. 1. Как разъяснил КС РФ, он исключает возможность не только прямого, но и опосредованного (путем допроса дознавателя или следователя о содержании данных подозреваемым в отсутствие защитника показаний) использования показаний подозреваемого или обвиняемого, данных в ходе предварительного расследования в отсутствие защитника и не подтвержденных им в суде.

Эта норма применима и к объяснениям, данным в ходе оперативно-розыскных мероприятий (опроса) (определение КС РФ от 15.11.2007 № 924-О-О), а также распространяется на любые пояснения обвиняемого, данные им в ходе каких бы то ни было следственных действий (определение КС РФ от 16.12.2010 № 1681-О-О), а ныне - и доследственной проверки.

Однако комментируемый пункт не препятствует допросу потерпевших, свидетелей и других участников уголовного судопроизводства об обстоятельствах, ставших им известными от подозреваемого (обвиняемого) вне рамок уголовного судопроизводства (определение КС РФ от 17.10.2006 г. № 427-О). Он также не распространяется на сведения, сообщенные обвиняемым в ходе явки с повинной (определение КС РФ от 20.10.2011 № 1448-О-О).

Европейский суд в качестве специального случая недопустимости доказательств чаще всего указывает признание, сделанное под пыткой (постановление ЕСПЧ от 01.06.2010 по делу «Гэфген против ФРГ»). Также недопустимы доказательства, полученные в нарушение права обвиняемого, подозреваемого не свидетельствовать против себя, что включает любые способы получения от него доказательств вопреки его воле (насильственное применение рвотных, “подсадные утки” в камерах и т.д.) (постановления ЕСПЧ от 11.07.2006 по делу «Ялло против ФРГ», от 05.11.2002 по делу «Аллен против ФРГ»).

Кроме того, нельзя не отметить интерес высших судебных инстанций РФ к доктрине «плодов отравленного дерева». Конечно, нельзя говорить о ее принятии, напротив, она традиционно отрицается, однако сейчас она по крайней мере стала предметом достаточно активного обсуждения.

Показания подозреваемого и обвиняемого

Говоря о требованиях к показаниям подозреваемого и обвиняемого, закрепленных в ст.76 и 77 УПК РФ, нужно сказать, что во многом они совпадают с изложенным выше требованиям к доказательствам в уголовном процессе. Вместе с тем, отметим, что ч. 2 ст.77 УПК РФ устанавливает специальное правило доказывания, согласно которому признание обвиняемым вины не может составлять единственную основу обвинительного приговора.

Эта норма призвана прежде всего подчеркнуть закрепленный в ст. 17 УПК РФ принцип свободы оценки доказательств, а также предотвратить злоупотребления со стороны обвинения, обессмыслив потенциальное применение ею недопустимых методов получения такого признания.

Нормы ст. 314 УПК РФ, допускающие особый порядок судебного разбирательства при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением, не противоречат комментируемому законоположению. Такое согласие представляет собой не показания обвиняемого, а его правораспорядительное действие. Кроме того, в силу чч. 6,7 ст. 316 УПК РФ обвинительный приговор и при особом порядке не может быть постановлен, если предъявленное обвинение не подтверждается доказательствами по делу.

Показания потерпевшего и свидетеля

Как отметил КС РФ, в состав показаний потерпевшего входят все сообщенные им сведения, включая его мнения и предположения. Однако в части мнений и предположений показания потерпевшего не являются допустимыми доказательствами и не могут быть положены в основу обвинения (определение КС РФ от 24.02.2005 № 87-О).

Согласно ч. 2 ст. 79 УПК РФ свидетель может быть допрошен о любых обстоятельствах, относящихся к уголовному делу, в том числе об обстоятельствах производства отдельных следственных и иных процессуальных действий, участником которых он являлся (определение КС РФ от 25.02.2013 № 181-О).

Право обвиняемого на вызов и допрос свидетелей, а также право допрашивать показывающих против него свидетелей, закрепленные п. d ч. 3 ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, рассматриваются Европейским судом в качестве одной из основных гарантий справедливого судебного разбирательства. Их ограничение может быть признано допустимым только при условии соблюдения общего баланса интересов сторон. При этом вне зависимости от обстоятельств обвинительный приговор не может быть вынесен исключительно или в основном на основании показаний свидетеля, которого обвиняемый не имел возможности допросить (постановление ЕСПЧ от 17.07.2007 по делу «Саноки против Польши»).

Заключение и показания эксперта и специалиста

Части 1 и 2 ст. 80 УПК РФ закрепляют понятие заключения и показаний эксперта, а чч.3 и 4 - специалиста.

Поскольку исходя из положений, регулирующих порядок назначения экспертизы (ст. 195 УПК РФ), сторона защиты не уполномочена непосредственно инициировать ее проведение и влиять на ее ход, заключение специалиста зачастую используется ею в качестве «альтернативного заключения эксперта». Однако следует учитывать, что такая аналогия носит весьма условный характер, поскольку в отличие от заключения эксперта заключение специалиста представляет собой не содержание исследования и выводы, а лишь суждение. Таким образом, заключение специалиста составляет отдельный самостоятельный вид доказательства и не может подменять собой заключение эксперта.

Это, однако, не препятствует получившему распространение в правоприменительной практике использованию его стороной защиты (а равно потерпевшим и иными участникам процесса, действующими не ex officio) для оспаривания имеющегося по делу заключения эксперта и в качестве обоснования заявленного ходатайства о назначении повторной либо дополнительной экспертизы. Поэтому de facto наличие такого вида доказательств, как заключение специалиста, представляет собой одну из важнейших гарантий прав стороны защиты, связанных с проведением по делу экспертизы.

Тем не менее, КС РФ категорически не соглашается со сложившимся положением дел, настаивая на том, что основными гарантиями, связанными с назначением судебной экспертизы, являются права обвиняемого, потерпевшего заявлять ходатайства о ее назначении, знакомиться с соответствующим постановлением до начала ее проведения (недавно эта позиция была дополнена оговоркой: кроме случаев объективной невозможности это сделать), ходатайствовать о постановке дополнительных вопросов эксперту, заявлять отвод эксперту или ходатайствовать о производстве судебной экспертизы в другом экспертном учреждении, присутствовать с разрешения следователя при производстве судебной экспертизы, давать объяснения эксперту, знакомиться с заключением эксперта и другие права, перечисленные в ст. 198 УПК РФ (определения КС РФ от 13.10.2009 № 1161-О-О, от 04.03.2004 № 245-О).

Также отметим, что вероятностные и предположительные выводы, содержащиеся в заключении эксперта, могут быть использованы для обоснования приговора, что не составляет нарушения презумпции невиновности (определение КС РФ от 21.10.2008 № 566-О-О).

Вероятностные и предположительные выводы, содержащиеся в заключении эксперта, могут быть использованы для обоснования приговора, что не составляет нарушения презумпции невиновности

Что касается собственно привлечения специалиста и приобщения его заключения, таким правом наделен защитник, а по окончании ознакомления с материалами дела - также обвиняемый, потерпевший.

Следователь обязан включить указанного стороной защиты специалиста в прилагаемый к обвинительному заключению список лиц, подлежащих вызову в судебное заседание, причем суд не вправе отказать в удовлетворении ходатайства о допросе в судебном заседании лица в качестве специалиста, явившегося в суд по инициативе сторон (определение КС РФ от 24.02.2011 № 264-О-О). В удовлетворении ходатайства о допросе специалиста или в приобщении к материалам уголовного дела его заключения может быть отказано, лишь если обстоятельства, которые он может установить, не имеют значения для дела (определение КС РФ от 19.06.2012 № 1100-О), либо такие показания или заключение не являются допустимым доказательством (определение КС РФ от 29.09.2011 № 1212-О-О).

Наличие в деле материалов, содержащих составляющие государственную тайну сведения, не препятствует привлечению стороной защиты специалиста, но лишь предусматривает право дознавателя/ следователя предупредить последнего о недопустимости разглашения таких сведений (определение КС РФ от 24.02.2011 № 264-О).

Вещественные доказательства

Части 1 и 2 ст.81 УПК РФ закрепляют перечень объектов, могущих быть признанными вещественными доказательствами, и порядок их приобщения к делу. Как неоднократно подчеркивал КС РФ, признание того или иного имущества вещественным доказательством не порождает перехода права собственности на него и потому не может расцениваться как нарушение права собственности (определение КС РФ от 22.11.2012 № 2050-О).

При изъятии в качестве вещественного доказательства документа все удостоверяемые им права сохраняются в полном объеме (определение КС РФ от 24.11.2005 № 471-О).

Часть 3 ст. 81 УПК РФ содержит нормы об определении судьбы вещественных доказательств по окончании производства по делу.

При вынесении постановления о прекращении уголовного дела и уголовного преследования решение о вещественных доказательствах принимается следователем (п. 9 ч. 1 ст. 213 УПК РФ), в остальных случаях - судом (пп. 10-12 ч. 1 ст. 299 УПК РФ). При этом лишение лица его имущества, признанного вещественным доказательством, возможно только в результате вынесения судебного решения по существу уголовного дела (постановление КС РФ от 16.07.2008 № 9-П).

Хранение вещественных доказательств

Порядок хранения вещественных доказательств определяется в ст.82 УПК РФ. В ряде случаев (скоропортящиеся товары, этиловый спирт и пр. - пп. "в" п. 1 ч. 2, пп. "б-в" п. 2 ч. 2, ч. 3 ст. 81 УПК РФ) речь фактически идет не только о хранении, но и об окончательном изъятии имущества, так как закон предусматривает реализацию и/ или уничтожение вещественных доказательств. Поэтому данные законоположения вызывают большое количество разногласий на практике.

В Постановлении КС РФ от 16.07.2008 № 9-П была сформулирована позиция о недопустимости окончательного изъятия вещественных доказательств без предварительного судебного контроля, нашедшая отражение в действующем законодательстве. В настоящее время такое изъятие допускается по постановлению внесудебного органа лишь при наличии согласия владельца вещественных доказательств. Кроме того, в последние годы активно обсуждается вопрос о допустимости принятия решения об отмене решения об изъятии вещественных доказательств, их возвращении собственнику во внесудебном порядке (так как, во-первых, такой порядок может нарушить права потерпевшего и других участников процесса, а во-вторых, препятствует и самому собственнику вещественных доказательств защищать свои права - ведь он лишен возможности обратиться в суд с заявлением об их возвращении, просто потому, что такое решение принимается не судом, и процедуры подобного обращения закон не предусматривает). В целом, в решениях ВС РФ и КС РФ четко прослеживается защита права собственника на судебную защиту при решении вопросов, связанных с его имуществом.

Порядок реализации, уничтожения вещественных доказательств определен Положением о реализации или уничтожении предметов, являющихся вещественными доказательствами, хранение которых до окончания уголовного дела или при уголовном деле затруднено, утвержденным постановлением Правительства РФ от 23.08.2012 № 848, Положением о переработке или уничтожении изъятых из незаконного оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции, утвержденным постановлением Правительства РФ от 22.05.2013 № 430.

Что касается собственно хранения вещественных доказательств до разрешения уголовного дела по существу, то временное изъятие вещественных доказательств у собственника для хранения также сопряжено с ограничением правомочий владения, пользования и распоряжения. Поэтому оно допускается, лишь если иным способом обеспечить решение стоящих перед уголовным судопроизводством задач невозможно, а соответствующие действия могут быть обжалованы в суд, то есть возможен последующий судебный контроль таких решений.

При оценке законности и обоснованности изъятия у собственника или иного законного владельца того или иного имущества в связи с приобщением к уголовному делу в качестве вещественного доказательства должны приниматься во внимание тяжесть преступления, в связи с расследованием которого решается вопрос об изъятии имущества, особенности самого имущества, в том числе его стоимость, значимость для собственника или владельца и общества, возможные отрицательные последствия изъятия этого имущества (например, его порча, уничтожение, причинение неоправданных убытков в результате невозможности использования) и т.п. (постановление КС РФ от 16.07.2008 № 9-П, определения от 16.12.2008 № 1036-О-П, от 15.02.2005 № 59-О).

Для отдельных видов вещественных доказательств предусмотрены специальные правила их хранения. Так, при изъятии электронных носителей информации их владелец вправе получить копию содержащейся на них информации.

Особенности хранения наркотических средств и психотропных веществ закреплены в Правилах хранения, учета и передачи вещественных доказательств, относящихся к категории наркотических средств, психотропных веществ, их аналогов и прекурсоров, сильнодействующих и ядовитых веществ, а также инструментов и оборудования, находящихся под специальным контролем и используемых для производства и изготовления наркотических средств и психотропных веществ, утвержденных Постановлением Правительства РФ от 12.04.2010 № 224.

Ущерб, причиненный вследствие ненадлежащего хранения изъятых вещественных доказательств, подлежит компенсации (см. постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 22.02.2012 по делу № А03-5032/2011).

Протоколы следственных действий, судебного заседания и иные документы

Согласно ст. 83 УПК РФ протоколы следственных действий и протоколы судебных заседаний допускаются в качестве доказательств, если они соответствуют требованиям, установленным УПК РФ. Что же касается доказательств в виде иных документов то их уполномочены получать любые лица, участвующие в деле. К этому виду доказательств относятся, в частности, объяснения, которые получает следователь, руководитель следственного органа, дознаватель, орган дознания при проверке сообщения о преступлении в порядке ч. 1 ст. 144 УПК РФ (Определение КС РФ от 28.05.2013 № 723-О, затем были внесены и соответствующие поправки в УПК РФ).

Также это могут быть и документы, полученные защитником, представителем, в том числе в порядке п. 1 ч. 3 ст. 6 Федерального закона от 31.05.2002 № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ». Согласно указанной норме адвокат вправе собирать сведения, необходимые для оказания юридической помощи, в том числе запрашивать справки, характеристики и иные документы от органов и организаций, которые обязаны выдать запрошенные документы (их заверенные копии) в течение месяца со дня получения адвокатского запроса.

Следует учитывать, что если документ сохранил на себе следы преступления, либо на него были направлены преступные действия, либо он был получен в результате совершения преступления или обладает другими признаками, перечисленными в пп. 1-3 ч. 1 ст. 81 УПК РФ, он признается вещественным доказательством (определение КС РФ от 11.05.2012 № 814-О).

Доказывание в уголовном процессе

Статья 85 УПК РФ закрепляет основы процедуры доказывания, перечисляя три ее элемента. Европейский суд по правам человека не устанавливает каких-либо конкретных требований к процедуре доказывания, оставляя ее на усмотрение национального законодателя. Однако он предъявляет общее требование обеспечения стороне защиты возможности эффективного участия в доказывании (постановления ЕСПЧ от 16.12.1999 по делу «В. против Великобритании»).

Сформулированный им принцип «равенства оружия» предполагает, что каждой из сторон должна быть предоставлена разумная возможность представлять свою правовую позицию, включая свои доказательства, таким образом, чтобы она не была поставлена в существенно менее выгодное положение, чем другая сторона (постановления ЕСПЧ от 22.06.2006 по делу «Кеме и другие против Бельгии», от 24.09.1997 по делу «Анкерл против Швейцарии»).

Конституционный Суд РФ также разъясняет, что эффективное участие в доказывании, отвечающее требованиям справедливости и равенства, предполагает предоставление обвиняемому возможность довести до сведения суда свою позицию по существу дела и те доводы, которые он считает необходимыми для ее обоснования (постановление Конституционного Суда РФ от 08.12.2003 № 18-П).

Собирание доказательств в уголовном процессе

Часть 1 ст. 86 УПК РФ закрепляет общие правила о собирании доказательств в ходе уголовного судопроизводства: оно осуществляется дознавателем, следователем, прокурором и судом путем производства следственных и иных процессуальных действий.

Как видно из чч. 2-3 данной нормы, участники процесса (подозреваемый, обвиняемый, потерпевший и др.) вправе лишь собирать и представлять письменные документы и предметы для приобщения их к уголовному делу в качестве доказательств (иных документов и вещественных доказательств соответственно). Защитник вправе также получать предметы, документы и иные сведения, опрашивать лиц с их согласия и истребовать справки, характеристики, иные документы от органов и организаций и представлять полученные таким образом письменные документы и предметы для приобщения их к уголовному делу в качестве доказательств.

Таким образом, лицами, непосредственно уполномоченными осуществлять собирание доказательств, являются дознаватель, следователь, прокурор и суд, остальные же участники процесса могут лишь участвовать в процедуре доказывания.

Как уже было отмечено выше, когда речь шла о позициях судов относительно норм ст. 74 УПК РФ, само по себе наделение органов, осуществляющих предварительное расследование, исключительными полномочиями по собиранию доказательств по уголовному делу не может рассматриваться как нарушающее право граждан на судебную защиту, поскольку это право обеспечивается всей совокупностью предусмотренных уголовно-процессуальным законом процедур (определение КС РФ от 24.03.2005 № 135-О).

В частности, праву стороны защиты собирать и представлять доказательства соответствует обязанность этих органов рассмотреть каждое ходатайство, заявленное в связи с исследованием доказательств. При этом тот факт, что органы расследования не обязаны удовлетворять каждое ходатайство, каждое ходатайство, заявленное в связи с исследованием доказательств, не нарушает прав стороны защиты (определение КС РФ от 04.03.2004 №145-О) в силу следующего.

Недопустим произвольный отказ как в получении доказательств, о которых ходатайствует сторона защиты, так и в приобщении к материалам уголовного дела и исследовании представленных ею доказательств

С учетом положений ч. 3 ст. 15, ч. 2 ст. 159 , ст. 274 УПК РФ недопустим произвольный отказ как в получении доказательств, о которых ходатайствует сторона защиты, так и в приобщении к материалам уголовного дела и исследовании представленных ею доказательств. Такой отказ возможен лишь в случаях, когда: доказательство не имеет отношения к уголовному делу и не способно подтверждать обстоятельства, подлежащие установлению при производстве по уголовному делу; доказательство является недопустимым; обстоятельства, которые призвано подтвердить указанное в ходатайстве стороны доказательство, уже установлены на основе достаточной совокупности других доказательств, в связи с чем исследование еще одного доказательства оказывается с позиций принципа разумности избыточным (определение КС РФ от 29.09.2011 № 1189-О-О).

Принимаемое при этом решение должно быть обоснованным и мотивированным, со ссылками на конкретные доводы, подтверждающие неприемлемость доказательства, об истребовании и исследовании которого заявляет сторона защиты (определения КС РФ от 21.12.2004 № 467-О, от 04.04.2006 № 100-О, от 19.06.2012 № 1063-О, от 17.07.2003 № 1003-О).

Наконец, права стороны защиты при собирании доказательств дополнительно гарантируются обязанностью дознавателя, следователя, суда установить все обстоятельства по делу, в том числе обстоятельства, смягчающие вину подсудимого или оправдывающие его, а равно иные обстоятельства, необходимые для справедливого и беспристрастного разрешения уголовного дела по существу (определение КС РФ от 06.03.2003 № 104-О).

Проверка доказательств

Следует отметить, что действующее уголовное законодательство не раскрывает содержания данного элемента доказывания - проверки доказательств. В связи с этим, существо проверки доказательств не совсем очевидно. В решениях высших судебных органов проверка доказательств обычно сливается с их оценкой: «все доказательства подлежат проверке и оценке с точки зрения их относимости, допустимости и достоверности, а в совокупности - достаточности для разрешения дела» (определение КС РФ от 28.05.2013 № 860-О).

В то же время, в соответстующем разделе УПК РФ ничего не говорится об исследовании доказательств, несмотря на то, что этот термин широко применяется в других нормах кодекса (ст. 240 и др.) и в судебно-следственной практике. Поэтому правоприменительная практика, в том числе Конституционный и Верховный суды РФ, зачастую рассматривают доказывание скорее как совокупность собирания, исследования и оценки доказательств. Так, КС РФ суд указывает, что ст.87 УПК РФ, закрепляющая обязательность проверки доказательств, подлежит применению с учетом положений ст. 240 УПК РФ, устанавливающей обязанность суда непосредственно исследовать все доказательства по уголовному делу (определение КС РФ от 25.02.2010 № 261-О-О).

В суде апелляционной инстанции, необходимости в проверки всех доказательств по общему правилу нет.

Правила оценки доказательств в уголовном процессе

Критерии, по которым оцениваются доказательства по делу, закреплены в ст. 88 УПК РФ. Оценка доказательств должна осуществляться дознавателем, следователем, судом с учетом положений ст.ст. 7 и 17 УПК РФ, закрепляющих принципы законности и свободы оценки доказательств. Свобода оценки доказательств не предполагает ее произвольности, поскольку она должна основываться не только на внутреннем убеждении и совести, но и на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, а осуществляющие ее лица обязаны руководствоваться законом (определение КС РФ от 20.03.2008 № 188-О-О). Решения, принимаемые по результатам оценки доказательств, не могут быть необоснованными или немотивированными (определение КС РФ от 14.07.2011 № 955-О-О).

Кроме того, оценивая доказательства, лицо, осуществляющее производство по делу, обязано исследовать все относящиеся к ним доводы участников процесса (определение КС РФ от 24.12.2012 № 2400-О, от 22.04.2010 № 499-О-О). При этом пеюдиция также не связывает суды при оценке вины обвиняемого, исходя из концепции автономии уголовного процесса.

Исходя из положений ст. 240 УПК РФ и общепризнанных международных стандартов осуществления правосудия, при вынесении судебного решения по делу могут оцениваться лишь доказательства, непосредственно исследованные в суде (определение КС РФ от 24.10.2013 № 1559-О). Части 3и 4 ст.88 УПК РФ закрепляют особый процессуальный механизм оценки допустимости доказательств - признание доказательства недопустимым.

Использование в доказывании результатов ОРД

Как следует из ст. 89 УПК РФ, сами по себе результаты оперативно-розыскных мероприятий не являются доказательствами. Они представляют собой лишь сведения об источниках тех фактов, которые могут стать доказательствами после закрепления их надлежащим процессуальным путем в соответствии с нормами уголовно-процессуального закона (определения КС РФ от 25.11.2010 № 1487-О-О, от 25.01.2012 № 167-О-О).

Допустимость использования. Для того чтобы результаты оперативно-розыскной деятельности могли быть использованы в качестве доказательств, они должны быть получены с соблюдением не только норм УПК РФ, относящихся к соответствующим доказательствам, но и положений Федерального закона от 02.08.1995 № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» (определение КС РФ от 24.12.2012 № 2321-О) и других федеральных законов (определение КС РФ от 27.05.2010 № 636-О-О).

При этом должны соблюдаться требования Федерального закона от 02.08.1995 № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» о соблюдении законности, обеспечения прав и свобод человека и гражданина, а сами оперативно-розыскные мероприятия должны быть осуществлены в соответствии с установленными основаниями и условиями их проведения и с задачами оперативно-розыскной деятельности (определения КС РФ от 27.05.2010 № 636-О-О, от 21.10.2008 № 640-О-О).

Одним из таких оснований является наличие возбужденного уголовного дела (п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона от 02.08.1995 № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности»). При этом в силу п. 4 ч. 2 ст. 38 УПК РФ следователь вправе давать органу дознания обязательные для исполнения письменные поручения о проведении оперативно-розыскных мероприятий, а указанный орган обязан их исполнять (ч. 2 ст. 14 Федерального закона от 02.08.1995 № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности»).

Кроме этого, в доказательства могут быть преобразованы и результаты оперативно-розыскных мероприятий, проведенных по любым другим законным основаниям, в том числе и после возбуждения уголовного дела (определение КС РФ от 25.01.2012 № 167-О-О).

Европейский суд также допускает использование результатов секретных полицейских операций при условии наличия в законодательстве государства четкой процедуры назначения, проведения и контроля таких операций (постановление ЕСПЧ от 05.02.2008 по делу «Раманаускас против Литвы»). В последние годы как российские суды, так и сам ЕСПЧ проявляют все больший либерализм в вопросах допустимости таких результатов, делая упор на сущность, а не на форму, произведенных действий.

Невозможность подмены процессуальных действий. Тем не менее, проведение в связи с производством предварительного расследования по уголовному делу оперативно-розыскных мероприятий не может подменять процессуальные действия. В частности, незаконной является распространенная практика получения образцов голоса обвиняемого для проведения сравнительного исследования путем осуществления его опроса, поскольку для получения образцов для сравнительного исследования нормами уголовно-процессуального законодательства (ст. 202 УПК РФ) предусмотрен определенный порядок (определение КС РФ от 24.01.2008 № 104-О-О).

Недопустимость провокации. Кроме этого, важным требованием к законности результатов оперативно-розыскной деятельности является недопустимость провокации при ее осуществлении. Провокация - это оказание на лицо влияния с целью подстрекать его к совершению преступления (которое иначе не было бы совершено) с тем, чтобы можно было собрать доказательства и осуществить уголовное преследование. Доказательства, добытые в результате полицейской провокации, всегда недопустимы как лишающие обвиняемого права на справедливое судебное разбирательство (постановление ЕСПЧ от 26.10.2006 по делу «Худобин против РФ»).

Провокация налицо, если не подтверждается наличие у виновного умысла, направленного на совершение преступления, сформировавшегося независимо от деятельности сотрудников оперативных подразделений, то есть нет оснований полагать, что в отсутствие вмешательства полиции конкретное преступление было бы совершено (до начала проведения оперативно-розыскных мероприятий не имелось данных о планируемом преступлении либо о вовлеченности в него обвиняемого, или последний изъявлял нежелание совершать преступление и т.д. (определения ВС РФ от 18.09.2012 № 50-Д12-65, от 01.11.2012 № 50-Д12-83, постановление Президиума ВС РФ от 20.07.2012 № 131-П12).

Для преобразования в доказательства по делу результаты оперативно-розыскных мероприятий должны быть закреплены надлежащим процессуальным путем (определение КС РФ от 17.10.2006 № 427-О).

Порядок предоставления результатов оперативно-розыскной деятельности органам, осуществляющим производству по уголовному делу, для их преобразования в доказательства в уголовном процессе закреплен в Инструкции о порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следователю или в суд, утвержденной совместным приказом от 27.09.2013 МВД России, Минобороны России, ФСБ России, ФСО России, ФТС России, СВР России, ФСИН России, ФСКН России и СК России № 776/703/509/507/1820/42/535/398/68.